Где-то уже через час, а может  и полтора, девушка сидела в старом кресле поджав под себя ноги и смотрела в окно, где по зеленой полянке среди деревьев скакали весело солнечные зайчики. Кажется, кто-то когда-то говорил, что это гости из других миров… «Кто знает наверняка?.. Наверное, никто, так же, как никто и не скажет точно и уверенно что будет. Есть в графском парке черный пруд… Там лилии цветут…».
- Так значит… - снова начал Трион, что расположился за столом и сидел облокотившись на стол с задумчивым и серьезным видом.
- Я обошла весь Стирон, слишком много признаков… Кто знает, как все обернется? Да и снова вспыхивающая междоусобица между Ардоном и Лэйроном ничего хорошего не принесет. – Менестрель перевела снова взгляд на старого друга.
- И единственное явственное предложение – это снова собрать анклам магов? В Первой войне мы едва ли не разрушили этот мир, Рин, и ты это все знаешь, да и мало то настоящих, Истинных магов осталось. Мало кто сейчас поддержит эту идею, да и я связывать со всем этим не хочу. Не верю, что это выход. – Голос был его спокоен, но едва уловимая интонация могла рассказать знающим Триона давно, о том, какие действительно чувства его одолевают.
- Одно дело вера, а другое доверие. Трион, в данном случае надо говорить именно о доверии, которое так похоже не вышеназванную веру. Но не о том, что заставляет открывать друг другу душу, вместе рисковать жизнью… О самом обычном доверии, которому учатся с ранних лет. Веришь – не веришь. В детстве есть хотя бы родители, которым веришь всегда и во всем. Споришь, ссоришься, но веришь. Стоит чуть-чуть повзрослеть – исчезает и это доверие. Конечно, кто-то умудряется сохранить его на всю жизнь, а кто-то меняет на доверие идеалам или еще чему-то. Но все равно жизнь – это сплошной выбор. Веришь – не веришь? Я знаю ответ, веришь? Эта дорога будет легкой, веришь? Я знаю, это вовсе не опасно, веришь? Вам, людям, остается выбрать верить или нет. Иного выхода нет, увы. Никто не владеет абсолютной истиной. Время идет и мы стремитесь лишь к тому, чтобы не полагаться на доверие… слишком уж часто оно нас обманывало. Слишком часто те, кто требовал доверия от всех, предавали каждого доверившегося. Доверие осталось в прошлом – когда люди верили не только Высшим, но и друг другу. Но в одном и Высшие ошиблись. Недоверие – в природе человека. Вопрос доверия – это не только вопрос знания, это и вопрос помыслов. Ты должен не просто признать, что кто-то обладает большим знанием, чем доступно тебе. Ты должен поверить, что ваши цели совпадают. Когда цели просты – доверия гораздо больше. Когда вы стали думать о большем – доверие рухнуло. Это плата за желание большего. За утопии, за мечты и фантазии. Лишь самым простым истинам можно доверять без раздумий. Но человек уходит от бесспорных истин. Не грусти о слепом доверии. Оставь его жестоким героям прежних времен. Оставь его детям, играющим в жестоких героев. Ты достаточно вырос, чтобы решать – когда есть место доверию… - Анриэль чуть качнула головой, смотря задумчиво в пол.
- Кто же ты на самом деле Риин’нари? Я знаю тебя почти всю жизнь, но не знаю о тебе почти ничего. – Седовласый маг устало посмотрел на девушку, встретившись с ней взглядами. Глубже, чем обычно, посаженные глаза так же темны как море и как в море в них искрились странные создания, никогда не поднимающиеся на поверхность. Они столь стары, темны, непознаваемы и неожиданны, как само море. Триону вспомнилось, как и встретил он ее впервые именно на морском берегу. Тогда он был еще юнцом, не знающим и даже не мечтающий о том, какой будет его судьба. А она уже тогда звала его Волшебником, словно ведая, что будет, а он, лишь рдел сперва, считая это шуткой или совпадением, ведь о желании стать магом он никому не рассказывал. Но все свершилось. Магическая академия, блестящая учеба и восхитительные успехи, далее – анклав магов и постепенно, но верное достижение высшей должности. Война, разрушение, хаос, все по наклонной…
Память отразилась в его глазах, словно тенью, мгновенно промелькнувшей и канувшей на задворки сознания.
- Я последний спятивший менестрель. – С усмешкой весело пропела слова песни девушка.
- Бессмертный менестрель – чуть ворчливо отозвался Трион, на что Анри пожала плечами.
- Ну… Мы все умрем. Самое худшее наказание это вечная жизнь. Все родные, близкие и друзья уже умерли, а ты живешь. Переживаешь смерть своих внуков и правнуков. Что может быть хуже? Смерть – это относительный сон, сон – это относительная смерть. Во сне можно умереть – в смерти родиться. Смерть не является злом, но зло может воспользоваться смертью. Смерть бывает телесной, умственной и душевной, но никогда – духовной. Телесная смерть – это потеря тела, умственная – потеря покоя, душевная – потеря души. Это порождает беспокойства и тревогу. Беспокойства бывают двух родов: связанные со смертью и не со смертью. Беспокойство смерти связано с привязанностью к жизни, другие беспокойства – с привязанностью к предметам. Все привязанности сопровождаются постоянной тревогой. Тревога рассеивает внимание, которое приводит к утере бдительности. Утеря бдительности становится причиной уязвимости, из-за которой многочисленные поводы порождают панику, а паника – гнев. От гнева теряется здоровье, красота, сила, разум, время, дружба, смысл. Гнев рождается от страданий и порождает страдания. Страдания являются последствием желаний. В жизни присутствуют желания, но в желаниях жизни нет. Желания – не смерть, а умирание. Смерть желания – это конец умирания. Конец умирания – это конец страдания. Конец страдания – это осознание жизни. Сознание жизни – это путь познания. Путь познания – это обретение воли. Страдание – это не осознанный отказ от воли. Страдание – это ожидание сострадания. Сострадание – это не помощь, а подтверждение беспомощности. Страдание появляется и исчезает с мыслями. Все творения и разрушения сначала возникли в мыслях. Все слова раньше были мыслями, но не все мысли превращаются в слова. Мысли, подобно древу, могут пускать корни и отращивать ветви. Мысли, подобно земле, могут быть пустынные и плодотворные. Мысли, подобно небу, могут быть ясны или туманны. Мысли, подобно металлу, могут быть режущими или ржавеющими. Мысли, подобно воде, могут быть утоляющими или утопляющими. Мысли, подобно птице могут быть возносящими или падшими. Мысли, подобно яду, могут быть исцеляющими или отравляющими. Мысли, подобно войне, могут порабощающими или освобождающими. Мыслями можно причинить или устранить вред. Вред есть действие. Независимо – сознательно или нет, он всегда неразумен. Для предотвращения вреда необходимо наличие воли. Воля – это цель и средство достижения цели. Воля – это полный самоконтроль… - менестрель замолкла. – Прости… Увлекаюсь порой.
На чуть бледных губах появилась виноватая улыбка.
- Но… - уж было начал маг, как в дверь постучали, прерывая его мысль. Встав, староста открыл дверь и посмотрел на Келин и Лорином.
- А… Анриэль нам историю рассказать обещала… - пролепетала девчушка прежде чем ее брат успел хоть рот раскрыть. С тихим смехом Трион посторонился, пропуская ребятишек в дом, мигом заскочив внутрь дети сели рядом с креслом на циновку и выжидающе посмотрели на менестреля, что потянулась за лютней.
- Анри, а о чем будет история? О принцессах, заколдованных замках… - начала Кейл.
- … рыцарях, приключениях и подвигах? – продолжил ее брат, что всегда старался казаться взрослее, но все же оставался ребенком, будучи всего-то на два года старше сестры.
- Хм… - Девушка провела рукой по струнам извлекая переливчатую приглушенную мелодию. – О любви, дружбе, верности, чести... и… о волшебниках и героях. – Дети радостно улыбнулись, Трион уселся обратно за стол и тоже с интересом посмотрел на девушку, которая столь историй уже рассказала, но еще ни разу не повторилась.
- Она жила в сиреневом лесу в полном одиночестве. Она была очень стара, хотя не знала об этом, и не беззаботную морскую пену напоминала теперь ее белизна, а снег, искрящийся в лучах Луны. Но по-прежнему живыми и ясными оставались глаза ее, и двигалась Она легко, словно тень облачка по волнам. Она была совсем не похожа на тех однорогих лошадей, которых люди рисуют в книжках и называют единорогами. Она была меньше лошади, копыта ее были раздвоены, и была Она прекрасна той древней и дикой красотой, которой никогда не было у лошадей, которой стыдливо и неубедительно подражают олени и шутовски пародируют козы. Длинная и стройная шея делала ее голову меньше, чем она была на самом деле, а грива, ниспадавшая почти до середины спины, была мягкой как пух и легкой как дымка. У нее были остроконечные уши и тонкие ноги с пучками белых волос на лодыжках, длинный рог над глазами сиял перламутровым светом даже в глубокую полночь. Им Она убивала драконов, исцеляла королей и сбивала наземь спелые каштаны для медвежат. Единороги бессмертны. Они живут уединенно, обычно в лесу у заводи с чистой водой, в которой можно видеть отражение, – ведь они немного тщеславны и знают, что на свете нет существ столь же прекрасных и волшебных. Единороги редко соединяются в пары, и нет места таинственнее, чем то, где был рожден единорог. В последний раз Она видела другого единорога так давно, что с тех пор даже язык переменился в окрестных селах и невинные девушки звали ее уже иначе, но Она не знала ни о месяцах, ни о столетиях, ни даже о временах года. В ее лесу всегда была весна, потому что Она жила в нем и целый день странствовала среди громадных буков, наблюдая за всеми, кто обитал на земле и в кустах, в гнездах и в пещерах, в норах и на вершинах деревьев. Поколение за поколением волки и кролики охотились, паслись, любили, рожали детенышей и умирали, а так как сами единороги ничего подобного не делают, она никогда не скучала, наблюдая за ними. Однажды по следу оленя в ее лес заехали два охотника с длинными луками. Она шла за ними так тихо, что даже лошади не почувствовали ее близости. Вид людей постепенно наполнил ее странным и древним ощущением нежности и ужаса. Обычно она никогда не позволяла увидеть себя, но ей нравилось незамеченной следовать за всадниками и слушать их разговоры. – Тихая мелодия сопровождала неспешный рассказ, длиною в чью-то жизнь…