Опять же, давнее...

ДОРОГИ СУДЬБЫ
Предисловие
Безжалостны истории страницы,
Писать на них – удел не слабаков.
За каждой строчкой чьи-то судьбы, лица...
Рев пламени, лязг стали, стук подков.
Но время - добрый друг и враг заклятый,
Неумолимо увлечет их в тень.
И станет для потомков просто "датой"
Кому-то жизнь перевернувший день.
...И знали бы невольные герои
Борясь, спасая, веря и любя,
Что заполняя летописи кровью
Ни капли не оставят для себя.
NN
Пламя свечи… То мелкая дрожь пронизывает его, то замирает оно в каком-то оцепенении, то всплывают вверх искры, то сгибается пламя, уловив малейшее движение воздуха… Это маленькое живое существо, переносящее нас в мир легенд, тайн и полузабытых обрядов…
И именно пламя свечи может поведать нам о старом, забытом мире… Мире в котором и произошла одна история…
Этот мир так стар, что никто и не помнит, как и когда он был создан. Он полон невероятным смешением сказочной архитектуры, умопомрачительными пейзажами, колоритными обычаями и культурными традициями народов населяющих его, столь разных и непохожих друг на друга. Этот мир ошеломляет своим величием и великолепием. И в то же время пугает жестокостью своих законов. Победы в нем можно достигнуть любой ценой, ведь без боли нет игры. Здесь все кажется бесконечным, но оказывается невозможным… Не важно кто ты, ведь ты можешь потерять все. Неизвестно какие силы движут этим миром, но они уничтожают всех и все, что противостоит ему. И мало у кого появляется шанс увидеть, как исполняются желания. Любовь – только встреча, разлука – прозрачная ткань; смерть – верный путь к счастью и свету… Как бесконечно много и в то же время мало можно говорить. Но решать ,Вам, читатель, стоит ли эта история что-нибудь или просто пустой звук, как завывание ветра в одиноких и холодных вершинах гор…

Глава 1
Возлюбленная Тьмы
Часть 1
Тот, чьи желания были задушены,
Кто не имеет связи с корнями,
Чьё пастбище – пустота,
Неотмеченная и свободная
Того тропа так же неведома
Как у птиц в небесах.
(Из книги «Монстры Вселенной» том 3)
Судьба меня не пожалела и подарила мне вечность. Больше чем сто лет назад у меня была семья, люди которые меня любили. Но я не ценила то, что мне дано. И всё изменилось…
Родилась я полуэльфийкой. Внешне я была похожа на мать лесную эльфийку Темноволосая красавица с точёными чертами лица и кроткими, на первый взгляд, поразительно мягкими манерами, гибкой фигурой и милой улыбкой. Глаза с призрачной сменой янтарного и зелёного тонов придавали загадочность взору. В тоже время во взгляде была неуловимая угроза, обжигающая проницательность и печаль принадлежащая прошлому. Это казалось невероятным, странным. Отца я не знала, он погиб до моего рождения. Но характером, по словам матери, я была полностью в него. Такая же нетерпеливая и вспыльчивая я не сидела на месте. Не дожидаясь неприятностей, я сама их искала. Несомненно, в моей красивой головке было немало ума, но хватало в ней и сумасбродства. Впрочем, если сумасбродство трудно назвать добродетелью, то не всегда оно является и пороком. Неудивительно, что я сбежала из дома. Спокойствие мне было неизвестно, я постоянно попадала в самые невероятные истории и удача всегда была на моей стороне.
Моя печальная история началась с того, что я направлялась к одинокой давно заброшенной крепости. Она для меня представляла непостижимый интерес, меня туда, что-то манило, звало. Крепость находилась на утесе, обрывающемся в море. С голодной яростью волны бросались на утёс. С каждым разом их злость возрастала, но при столкновении с холодным безжизненным камнем превращалась в прах. А море… Бескрайнее, спокойное, полное печали и тоски угнетало своей мощью, силой и властью. Властью способной обрушится на непокорных, не верящих в её могущество. Такое холодное оно лениво, но неумолимо гнало воды из ниоткуда в никуда – так, как это было тысячу лет назад и как будет ещё через тысячу лет.
Тёмный еловый лес стоял, нахмурившись, не доходя до крепости. Недавно пронесшийся ветер сорвал с деревьев белый покров инея, и они, чёрнеющие, зловещие в надвигающихся сумерках клонились друг к другу. Глубокое безмолвие царило вокруг. Весь этот край, был так пустынен и холоден, что дух, витающий над ним, нельзя было назвать даже духом скорби. Смех, но смех страшнее скорби, слышался здесь – смех безрадостный, точно улыбка смерти, смех, леденящий своим бездушием, как стужа. Это извечная мудрость – властная, вознесённая над миром – смеялась, видя тщету жизни, тщету борьбы. Это была глушь – дикая, оледеневшая до самого сердца.
Почти осязаемое безмолвие окружало меня со всех сторон. Оно давило на разум, как давит вода на большой глубине. Оно угнетало безграничностью и непреложностью своего закона. Оно добиралось до самых сокровенных тайников сознания, выжимая из него, как сок из винограда, всё напускное, ложное, всякую склонность к слишком высокой самооценке и внушало мысль, что я всего лишь ничтожное, смертное существо, пылинка, которая прокладывает свой путь наугад, не замечая игры слепых сил природы.
Бледный свет короткого, тусклого дня начал меркнуть, когда в окружающей тишине пронёсся слабый, отдалённый вой. Он стремительно взвился кверху, достиг высокой ноты, задержался на ней, дрожа но, не сбавляя силы, а потом постепенно замер. Его можно было принять за стенания чьей-то погибшей души, если б в нем не слышались угрюмая ярость и ожесточение голода.
Сама крепость была небольшой, но тайные подземные ходы могли тянуться на сотни миль под землёй. Ветер яростно трепал грязные драные знамёна. Пусть драные, пусть грязные – зато гордо реющие над остроконечными башенками, возвышающимися к хмурым небесам. Высокие, мощные стены и маленькие, узкие проемы окон дополняли картину о когда-то великой, непреступной крепости.
Внутрь я вошла без проблем. Часть стены была снесена там, где когда-то находились ворота. Опустошение и разрушение царили везде, но внутри крепость была цела, только слой пыли напоминал о времени. Из-за недостатка света было темно. Чёрные, гладкие стены поражали безжизненностью и холодом, навевая уныние. На стенах были закреплены серебряные когтистые лапы, которые держали факелы. Один из них еле-еле горел. В слабом свете огня ближайшие «лапы» вспыхивали угрюмо-стальным блеском. Но этого маленького сгустка тепла и света было недостаточно, чтобы рассеять леденящий душу мрак.
И что меня потащило в подземелье?! Почему я всегда искала на свою голову неприятности? Ну почему я просто не облазила верхнюю часть крепости и довольная собой не уехала? И на все эти вопросы есть один ответ, который всё может объяснить. Как уже упоминалось, в моей голове было больше сумасбродства, чем ума не лезть, куда не надо. Но нет. Во всём также виноват и мой противоречивый характер. Если мне скажут «не иди туда, там плохо, пусто и вообще делать нечего», то именно туда я и побегу в первую очередь.
Взяв факел, чтобы осветить себе дорогу во тьму я спустилась в подземелье. Как я только умудрилась не сломать себе шею на лестнице? Впрочем, мне всегда невероятно везло. Внутри было промозгло и сумрачно. Мраморные плиты пола лоснились от сырости, грубые стены покрылись плесенью. В углах нависала клейкая паутина. Тишина давила на слух. Она не успокаивала, а пугала заставляя сердце быстрее биться. За этой таинственной тишиной, что-то скрывалось, пряталось… Но я бесстрашно вошла во тьму, в неизвестность.
Тёмный, холодный коридор вел меня в неизвестность, постоянно разветвляясь на множество туннелей и тёмных проёмов, которые выводили в комнаты самых различных размеров. Стены были местами покрыты мхом, а по щелям и трещинам стекали капли воды. Воздух был спёртым и сырым. Холодные, сырые переходы пугали своей суровостью и негостеприимностью,вселяя чувство обреченности. Меня тянуло вперёд, хотя во мне рождалась неуверенность в безопасности моего пути. Что-то подсказывало, что назад дороги нет. Завернув в один из проходов, я попала в большой зал. Резные колонны, держали свод зала, который аркой уходил вверх и постепенно таял в темноте ошеломляя, чужой, пугающей красотой. Дойдя до середины зала, я осознала, что возможно уже никогда не выберусь из этого проклятого места, потому что я попала в лабиринт. И в этот момент, будто подтверждая мои слова, где-то совсем близко раздался короткий быстрый полный ярости вой. Меня охватила паника. Страх нахлынул неожиданной удушающей волной, заставляя сердце биться быстрее и мешая о чём-либо думать. Я ощутила легкое, холодное дуновение позади себя. И теперь мой страх усилился, ведь за мной всё это время кто-то наблюдал. Повернувшись к проходу, из которого пришла, я увидела в слабом свете факела то, чего никогда не хотела бы видеть. В этом богами проклятом месте я встретила монстра. Очень бледная кожа, длинные, ниспадающие на плечи и спину чёрные волосы, местами прореженные седыми прядями. В изящном полупоклоне он протянул мне руку… Кисти рук – узкие, белые, с длинными пальцами. А глаза… …Я никогда их не забуду… Внимательные, темные и бездонные, как пропасть, с медным блеском не отрываясь, смотрели на меня. Я почти физически ощущала леденящий холод, тонкой чёрной дымкой вившийся из его зрачков. Прямой, классический нос и тонкая полоса рта… были лишены жалости. Он улыбался… не как человек. И смотрел не как человек. Лицо выражало величественную надменность. В осанке чувствовалась та особая уверенность в своей силе, которая идет от предков и освещена веками. Он был худощав и строен, высок и элегантен, и, несомненно, пленительно красив.
Сердце билось, как бешенное и не было сил закричать. Но мой страх рассеялся, когда я увидела в глубине этих завораживающих глаз затаённую боль от вечного одиночества и бесконечную печаль. Теперь передо мной стоял не вампир, а человек обречённый на вечные страдания. Несмотря на то, что он мог меня убить, мне было его жалко. Что для меня смерть? Жизнь – слишком хрупкая, а потому и очень дешёвая штука, особенно когда она принадлежит тебе самому. И никто никогда не будет рисковать ею ради того, чего всё равно не вернуть. В его твёрдом взгляде появился интерес и нерешительность. Я чувствовала его сомнения. Он не хотел убивать меня, но и не мог отпустить. Либо он, либо одна из тех тварей, что скрываются под пологом темноты, наблюдая эту немую сцену и ожидая своего времени. Я глубоко вздохнула, всхлипнула, закрыла глаза, чтобы не видеть этой тёплой, безжалостной улыбки. Ведь он смеялся надо мной, смеялся над моей жалостью к нему, ведь она была ему не знакома, возможно, как и милосердие. Чего он ждёт? Почему не убьёт меня сам или не позволит это сделать монстрам, которые нас окружают? Сделав глубокий вдох, я открыла глаза, чтобы взглянуть перед смертью на этот величественный профиль. Он смотрел на факел и улыбался, но слабо, вымученно, с тихим усталым облегчением. А потом факел погас, и вместе с ним погасла моя последняя надежда, последняя искорка жизни… Холод и тьма сгущались вокруг меня… Я почувствовала холодное дыхание на плече, потом на шее. Разум взвился вверх, во тьму в сумасшедшем прыжке дикой боли. Я никогда не забуду, то внезапное головокружение, задержку дыхания и боль, огненным обручем сдавившую сердце и постепенно разливающуюся по всему телу. И столь же ясно память сохранила то ощущение безопасности, которое я испытала в холодных объятьях. Теперь я была во власти мира теней…

Часть 2
Любовь прикоснулась ко мне, ослепя
Неугасимой болью
Стараюсь прозреть я и раню себя
Чужой трагедийной судьбою
NN.
Тогда было холодно… Очень холодно… Хотя, что для меня холод? Напоминание о том, что время отнимает чувства? И отнимает их самым ужасным образом… Они надоедают, ты от них устаёшь. И тогда мир становится серым и однообразным. А жизнь – вязкой и затягивающей в небытие, как трясина в болоте. Много веков тому назад я покинул мир живых, который полон мелочной суеты. Заброшенная крепость оказалась замечательным местом для уединения. Она расположена достаточно далеко и людей здесь не бывает. Иногда, конечно, заявляется какой-нибудь рыцарь, мечтающий о славе, но, увы, он здесь находит свою смерть. Люди. Сколько с ними проблем. Одни возносят себя до богов, а другие живут, пресмыкаясь перед первыми, как животные. Человек – это существо, которое постоянно переступает само себя: чего бы он не достиг, ему всегда мало, что бы он не получил, ему всегда не хватает. Большинство из них тщеславно и мечтают стать знаменитыми, вполне естественно пытаясь свести себя к конкретному виду деятельности или образу жизни. И только став кем-то по-настоящему, постигнув все тонкости своего дела, они начинают понимать, что дело не в том, чтобы стать кем-то, а в том, чтобы в любой своей деятельности оставаться самим собой – человеком. Человек должен быть выше своего дела, должен быть ещё человеком, просто человеком. А быть просто человеком очень трудно. Все стремятся к исключительности, к тому, чтобы быть лучше остальных, больше знать, больше уметь, все чувствуют себя такими сложными и многогранными, что быть просто человеком, вероятно, может только гений. Сколько же пустоты и мерзости в сердце человеческом…
Из раздумий меня вывели острожные и тихие шаги, доносившиеся со стороны входа. Слишком тихие и осторожные. Как тень я бесшумно прошел через множество комнат и переходов, чтобы оказаться за спиной у незваного гостя. И велико было моё удивление, когда я увидел перед собой стройный силуэт девушки. С пластикой пантеры она уверенно шла вперед, ни на секунду не сомневаясь в правильности своего пути. Я шел за ней, поражаясь её уверенностью и удачей, ведь она ни разу не зашла в тупик и не ходила кругами, а шла точно к центру лабиринта. Войдя в самый большой зал, который является сердцем подземелья, она остановилась, явно задумавшись о чем-то. Её сердце, которое до этого выстукивало ровную дробь начало биться быстрее. До неё доходило осознание того, куда она попала в полной мере, она начала паниковать, как из дальних переходов лабиринта раздался голодный вой. Она уже собиралась повернуть назад, чтобы попытаться выйти к выходу, но снова остановилась. Возможно, теперь она почувствовала мое присутствие, потому и повернулась медленно, как во сне. Свет факела выхватил меня из непроглядной тьмы. В её глазах был неподдельный ужас и страх. Все боятся за свою жизнь. Видимо она собиралась закричать, но крик остался у нее внутри, создавая ощущение безысходности и беспомощности. Теперь я мог её разглядеть. Длинные темные волосы собраны в косу, которая спускается ниже стройной талии. Миниатюрная фигурка кажется хрупкой, что невольно возникает вопрос о том, как она сюда добралась. Лицо… Такое знакомое лицо. Большие зеленые глаза в обрамлении длинных, черных ресниц. Она мне кого-то напоминала. Но кого? От испуга она задержала дыхание, а сердце билось с такой силой и скоростью, будто хотело выпрыгнуть из груди. Ещё немного и она, возможно, упадет в обморок. Чтобы слегка развеять её наваждение я сделал приветственный полупоклон. Она внимательно следила за каждым моим действием. Я заметил, что вокруг нас начинают собираться в живое кольцо монстры, населяющие лабиринт. Я снова посмотрел на незнакомку и встретился с ней взглядом. Она молча молила о пощаде, хотя уже прощалась с жизнью. Эх, девочка, зачем же ты сюда пошла? Для чего? Сидела бы дома, ждала богатого жениха. Отец бы для дочки-красавицы не поскупился бы и с приданным. Хотя оно тебе и не особо было бы нужно, ты сама как ценный подарок. Для человека ты божественно красива и не только для человеческой расы. Зачем же ты пошла сюда? Беззаботное дитя. Ты, наверное, думаешь, что в жизни всё так просто. Не из-за капризов же идти на верную смерть? Но что это? Неужели не взирая на все теперешние неприятности, тебе жалко меня? Да что мне твоя жалость? Твой род не способен на жалость к окружающим, люди могут жалеть только самих себя, думать только о себе. Я не хотел бы её убивать… Уже просто не мог отнять у неё жизнь… Но и не мог отпустить. И она это понимала. Её факел уже был готов погаснуть. И он погас. Кольцо монстров подошло ближе. Она выронила факел. Её дыхание было спокойным, лишь только сердце выстукивало неверную ускоренную дробь. Возможно, дальнейшие мои действия стали одной из самых больших ошибок за все мое существование. Хотя ошибся я ещё в самом начале. Как я мог? По моему телу разливался жгучий яд… На какое-то мгновение мне показалось, что это больно. Но я понял, что снова ошибся. Это не очень больно, это не выносимо! Казалось, меня клеймят, и не просто клеймят – насквозь прожигают тело! Эльфийская кровь. Как я не заметил, перепутал, ошибся? Но в ней столько человеческого. Моя ошибка может стоить жизни нам обоим. Боль постепенно стихала, а её дыхание замедлялось. Я смотрел на неё и думал, кого же она мне напоминает…